Левые в Грузии

Кагарлицкий Борис

Приглашение в Тбилиси пришло для меня несколько неожиданно. На протяжении многих лет новости, приходившие из Грузии, не слишком радовали. Официальная пресса ритуально обругивала «антироссийский режим» Михаила Саакашвили, а либеральные публицисты столь же неизменно восхищались успехами грузинских реформ — победой над коррупцией и твердой проамериканской ориентацией правительства. Создавалось впечатление, что никого кроме агрессивных националистов и не менее агрессивных неолибералов здесь нет. Вернее, нет в политике. Интеллектуальные и культурные связи с Грузией, некогда игравшей огромную роль общем «духовном пространстве» Советского Союза, подорваны. В общем, сплошной мрак. Однако меня пригласили именно левые, а в письмах, которые я получал, звучала уверенность в собственных силах.

Признаюсь, на первый взгляд, грузинская столица произвела на меня гнетущее впечатление. Может быть, дело было в пасмурной и совсем не весенней погоде, унылом белесом небе над головой, напоминавшем скорее Петербург, чем солнечную Грузию. Великолепный вид старого Тбилиси вызывал больше грусть, чем радость — дома были под стать небу: серые, обшарпанные, с трещинами и обвалившейся штукатуркой. Кое-где не хватало даже стен.

По раздолбанному асфальту ехали многочисленные образцы устаревшей автомобильной техники, начиная от советских «Жигулей» стародавнего года выпуска, кончая иномарками, которые были ничуть не моложе и сохранились не намного лучше. Иногда, впрочем, на улице появлялось какое-нибудь буржуазное чудо в виде нового BMW или «Лексуса». Люди выглядели озабоченными и мрачноватыми, а одеты были преимущественно в черное, что, видимо, соответствует грузинским традициям — то же мы находим на старых картинах и фотографиях. Но те наряды были колоритнее. И лица смотрелись иначе. Экзотику заменила тусклая будничность.Даже среди автомобилей редко попадались ярко раскрашенные.

Если неолиберальная пропаганда в начале 1990-х годов обещала нам «раскрасить» жизнь и сделать ее яркой (именно так были построены видеоклипы Чубайса, рекламировавшие приватизацию), то на практике в Грузии неолиберализм явно достиг обратного эффекта.

Может быть, однако, все дело было в погоде, провоцировавшей депрессивное настроение? Вряд ли. По крайней мере, бросается в глаза, что власть имущие тоже чувствуют проблему и решают ее по-своему, пытаясь украсить город яркими пятнами. На месте памятника Ленину — колонна работы Церетели. Святой Георгий и дракон вместе сверкали на ее вершине сусальным золотом. На противоположном от старого города берегу реки — огромный Троицкий Собор, образцовый новодел выделялся желтыми бетонными стенами и таким же сусальным золотом на башне. Другой любимый цвет местной буржуазии — зелено-голубой. Стеклянная крыша нового крытого моста с предельной эффективностью разрушала вид старого города, как будто насмехаясь над разрушающимися старинными зданиями и древними церквями.

Конечно, никакой экономический упадок не победит обаяния старого Тбилиси. Так же, как непобедимо-неизменными остаются вкус недоступных нам в России «Боржоми» и красного вина — сладковатой «Хванчкары», утонченно-сухих «Мукузани» и «Саперави».

Я постепенно погружался в атмосферу города и проникался ею. Город жил своей жизнью, разделившись на две явственно противостоящие друг другу части. Очень скоро я нашел и буржуазный Тбилиси — с обязательными бутиками, тщательно отремонтированными и ухоженными зданиями, французскими вывесками дорогих ресторанов. Мало где классовый контраст так рельефно отображается на теле города. Одна сторона улицы — народная, грязная, с разбитыми тротуарами и обвалившимися стенами, другая — воплощение неолиберальной мечты, образ идеальной чистенькой Европы, вызывающе демонстрирующая свое благополучие и безразличие к «бедным родственникам» с противоположного тротуара. Буржуазии, однако, мало, а потому бутики стоят пустыми, а гламур выглядит совсем искусственным.

Неолиберальная экономика поставила на грань разорения большую часть сельского хозяйства и уничтожила изрядную долю промышленности. Зато страна много лет активно торгует металлоломом. Молодой экономист Ника Кобуладзе, известный в интернете под ником Никуша Маркс, перечисляя отрасли народного хозяйства, особенно остановился на этой статье экспорта. Металлолом никак не кончается. Может, его очень много от советской власти осталось, а может, все время что-то ломается и портится. Или из России тайком завозят. Вероятно, все сразу.

Грузинская власть гордится своим трудовым законодательством. Даже в английском бизнес-журнале я читал рекламное объявление, где инвесторов призывали вкладывать деньги в страну: капиталистов предполагали привлечь тем, что любого работника здесь можно выкинуть за ворота без предупреждения и объяснений, и суд будет на стороне хозяина. В общем, то, о чем у нас только мечтает Михаил Прохоров и людоеды, составляющие новый проект российского трудового кодекса, по ту сторону Кавказского хребта уже воплощено в жизнь.

Результат — великолепный инвестиционный климат и почти полное отсутствие производственных инвестиций. Официальная безработица составляет 17%, но по социологическим опросам 70% населения считают себя безработными. Власть с ними не соглашается и записывает в самозанятых. Ведь есть огороды, где можно что-нибудь себе вырастить. А можно раз в неделю заработать несколько лари, нанявшись в магазин грузчиком или еще каким-нибудь аналогичным способом.

Особый восторг у российских либералов вызывает победа Саакашвили над коррупцией в полицейском ведомстве. Он построил новые прозрачные здания и посадил полицейских туда, чтобы каждый гражданин мог подойти и полюбоваться, как там хорошо. Два таких здания я видел, правда, одно было плотно завешено занавесками. Но взяток в полиции действительно не берут, это подтверждали все мои собеседники. Зачем полицейским брать взятки с нищего населения, если на их жалование и так уходит огромная часть национального бюджета. В Грузии 300 долларов считается очень хорошей зарплатой, а доходы учителя колеблются между 50 и 70 долларами в месяц. Полицейский офицер, не слишком утруждая себя, получает две тысячи баксов, начальник участка — 8 тысяч. Такая полиция не только не будет брать взятки, но не будет и церемониться с гражданами, выполняя любой приказ тех, кто ей платит. Высокооплачиваемая и надежная охрана для правящего класса.

До недавнего времени оппозиция представляла собой лишь фракцию неудачников, в рамках того же класса и той же политики. Все, кто поссорился с Саакашвили, кого он выгнал и кто не нашел удовлетворения своим амбициям, примыкали к противникам режима, призывая свергнуть диктатора для того, чтобы затем самим продолжать проводить точно такую же политику. Неудивительно, что несмотря на массовое недовольство и акции протеста, на которые выходило в небольшой стране по 200-300 тысяч человек, режим еще держится — альтернативы ему нет.

Именно возмущение политикой буржуазной оппозиции дало толчок к появлению новой социал-демократической партии, основателем которой стал известный интеллектуал и общественный деятель профессор Тбилисского государственного университета Гия Жоржолиани.

«Правящий класс не хочет и не может по доброй воле отказаться от господствующего положения... — читаем мы в "16 тезисах", заменяющих партийную программу. — Перед нами стоит задача системных преобразований. Необходима не смена правления внутри одной системы (т.е. создание нового правящего меньшинства), не персональные, а системные изменения». Своей целью партия объявляет борьбу против неолиберального капитализма, расширение сферы общественной и коллективной собственности и мирное урегулирование территориальных конфликтов: «до осуществления радикального изменения системы, вопрос о восстановлении территориальной целостности лишен реальных оснований и должен быть снят с политической повестки дня. Сегодня он используется только для манипуляции общественным мнением. В дальнейшем интеграция с братскими народами — абхазами и осетинами должна осуществляться только мирно и солидарно».

В условиях, когда других сил, противостоящих неолиберализму, не было, в партию устремились левые активисты самого разного толка: социалисты, коммунисты, «зеленые», радикальные христиане, анархисты. Несмотря на идейную пестроту, культура политического и личного общения, которую мне довелось наблюдать в Тбилиси, поразительным образом свободна от сектантских склок. Сегодня социал-демократия на деле и представляет собой широкий фронт левых, ту самую «широкую партию», о которой все еще спорят в России. Быстрый рост численности, расширение идеологического спектра и стремительная радикализация актива за счет прихода все новых и новых молодых активистов ставят вопрос о «ребрендинге» партии. На сайте грузинских левых мы находим линки на интернет-издания западных левых, англоязычные марксистские журналы, и в этом ряду я с радостью обнаруживаю наш Рабкор.

Книг и журналов катастрофически не хватает, левую литературу в Грузии практически не издают, ее привозят из России и с Запада. Но нехватка литературы компенсируется страстью к самообразованию. Любая новая книга, попавшая в руки активистов, сразу же прочитывается всеми, кто только успевает до нее добраться. Интернет действительно становится окном в мир.

У левых есть несколько сайтов, партийный офис (в который превращена частная квартира вблизи от Тбилисского госуниверситета) и даже свой think tank — Центр общественных исследований. Здесь проходят теоретические дискуссии, обсуждаются политические задачи и организационные вопросы.

Еще несколько лет назад публично признаваться в левых взглядах, а тем более называть себя марксистом в Грузии было рисковано. За это и теперь могут выгнать с работы, уволить преподавателя из университета. Но рост движения придает людям уверенность.

Никуша получил прозвище Маркс еще во время учебы, потому что был единственным на весь курс, кто прочел «Капитал». Да и Кейнса тоже никто кроме него не читал. Имя Николая Кондратьева студентам экономистам даже не упоминали. Но будет несправедливо думать, будто до такого уровня деградировало только преподавание экономики. В Академии художеств — те же проблемы. Взбунтовавшиеся слушатели создали здесь собственную «Свободную мастерскую».

«Ясной истиной мы считаем, что художественная академия и университет вообще — это пространство, где опытное и молодое поколение, педагог и студент в процессе творческого сотрудничества вместе стремятся к развитию и самореализации. И если это определение правильно, то Тбилисская государственная художественная академия просто не существует. Осталось одно лишь наименование, за которым вместо радости познания и творчества мы находим атмосферу бюрократической скуки и циничный авторитарный режим».

Выступая в «Свободной мастерской», захватившей пустующую комнату в разрушающемся здании академии — некогда богатом купеческом особняке, я ожидал беседы о культуре и образовании, но слушатели хотели говорить о социализме, о политической ответственности, о том, как сделать, чтобы власть народа не выродилась опять в бюрократический режим или формализм буржуазной демократии.

Цитаделью левых становится Тбилисский университет, где молодые активисты движения находят друг друга, обсуждают политические проблемы и обмениваются книгами. Многие обнаружили друг друга через Facebook. Численность левых растет. Это еще не массовая организация, но уже не группа интеллектуалов и теоретиков. А главное — им есть, что сказать людям, они готовы к дискуссиям и способны бросить вызов господствующей идеологии.

... Проводы московского гостя обернулись неизбежным грузинским застольем. Это традиция, которую не искоренит никакой неолиберализм, а протестантский дух капитализма неспособен преодолеть порог грузинской таверны. Речи превращаются в тосты, пьют «за гуманизм, честь и солидарность», «за победу над капиталом», «за свободную социалистическую Грузию в дружбе с Россией». Я тоже произнес напоследок тост. «За соединение социалистических убеждений с грузинским обаянием».